Прибалтика — России: «Я не сторож брату своему»
Мирослав Митрофанов
Сопредседатель партии «Русский союз Латвии», депутат думы Риги Мирослав Митрофанов дистанционно поучаствовал на международном круглом столе, организованном Санкт-Петербургским государственным университетом. Конференция носила название Baltic region development strategies («Стратегии развития Балтийского региона»), а в числе участников и докладчиков были представлены в основном россияне и финны — учёные, представители муниципалитетов и дипломаты с обеих сторон. Но тема конференции выходила за пределы двусторонних отношений и касалась региона Балтийского моря в целом. В частности, участников попросили ответить на вопрос, как опыт интеграции северных стран может быть использован в выстраивании регионального сотрудничества между странами Балтии и Россией. В своём выступлении Митрофанов кратко обосновал НЕВОЗМОЖНОСТЬ применения этого опыта. Тема оказалась столь важной, что в интервью EADaily политик высказал свою развернутую позицию по данному вопросу.
— Почему вы считаете, что Латвии, Литве и Эстонии неинтересен опыт регионального сотрудничества с Россией?
— Тут нужно учитывать широкий контекст. Когда после Второй мировой войны северные (скандинавские) страны начали процесс региональной интеграции, они находились в схожих социально-экономических условиях, у них были общие ценности и видение будущего. Сейчас ничто из перечисленного Прибалтику и Россию не объединяет. Видение будущего у двух этих сторон не просто разное, но диаметрально противоположное. Российская элита в 90-е годы сделала ставку на реинтеграцию постсоветского пространства путём вовлечения бывших советских республик в сотрудничество с РФ как с большим и экономически растущим государством. В перспективе должен был образоваться новый союз государств на основе взаимной экономической выгоды. А дальше уже этот союз при лидирующей роли России строил бы отношения с Евросоюзом, постепенно снимая границы в Евразии для передвижения людей, капиталов, услуг и товаров.
— А прибалты, значит, себя в этом плане не видели?
— Нет. Балтийские элиты видели в России лишь перманентную угрозу для своей независимости, а также воспринимали Росфедерацию как изначально несуразное, несостоявшееся государство, которое по злой прихоти судьбы до сих пор не самоуничтожилось. Если для россиян 30 лет назад прибалты были «странными, но своими», то для балтийских элит россияне давно уже «своими» не были. Для восстановивших независимость стран Балтии экономическое сотрудничество с Россией не представляло стратегической важности. Наоборот, за 30 лет было сделано всё для разрыва связей с Россией. Вначале были уничтожены отношения промышленной кооперации, позже — взаимодействие финансовых и банковских систем. В настоящий момент транзит российских грузов почти полностью уходит из портов Прибалтики и перемещается в российские порты. Правда, это уже по инициативе России. А вот по инициативе стран Балтии в ближайшие годы будет демонтировано энергетическое кольцо БРЭЛЛ, которое десятилетиями служило надёжным стабилизатором электроснабжения для России и Прибалтики. И потеря российского транзита, и дорогостоящий слом энергетической системы не вызывает никакой озабоченности или дискуссий в местном политическом мэйнстриме. С точки зрения, скажем, правящих в Латвии партий, отказ от любых форм экономического сотрудничества с Россией… это вообще не проблема!
— Так какое же видение будущего региона присутствует у элит Балтийских стран?
— В нём Россия как партнёр практически отсутствует. Балтия в будущем никак не видит себя ни в союзе с Россией — ни как добрый сосед, ни хотя бы как просто сосед, взаимодействующий с РФ без желания, но по необходимости. Кстати, такой уровень взаимодействия пока ещё характерен для Эстонии и Латвии, но уже не характерен для Литвы, которая готова отказываться даже от минимума межправительственных связей с Российской Федерацией.
— Связано ли это с нынешним режимом антироссийских западных санкций из-за присоединения Крыма и недовольством Запада политической системой России?
— Нет, ни крымский кризис, ни характер власти в России не играют здесь никакой стратегической роли. Если представить, что страны Западной Европы вдруг мирятся с Россией, а там к власти приходит прозападное «супердемократическое» правительство, то это никак не поменяет видение будущего у властных элит Литвы и Латвии. И Польши тоже. При этом позиция Польши в этом вопросе является системообразующей. Во многом непримиримые антироссийские настроения балтийских элит опираются на позицию растущей региональной державы, которой в последние десятилетия становится Польша. Для Польши Россия — это лишь препятствие к распространению своего влияния в восточном направлении на земли, которые Варшава считает своим историческим регионом культурной экспансии.
— Чего же ждут от России Польша и государства Прибалтики?
— Распада по образцу Советского Союза. Конечно, такие ожидания сейчас выглядит фантастикой — Россия пусть медленно, но последовательно укрепляется, создавая новые сектора экономики, развивая не только техническую инфраструктуру, но и внутренний гражданский процесс. При всем недовольстве и оппозиционных настроениях в российском обществе нет установки на ликвидацию своего государства как такового путём его расчленения на «национальные квартиры». Но общество и политики в Польше и Балтии заставляют себя верить в то, что ВСЁ ПРОИСХОДЯЩЕЕ в России кардинальным образом НЕВЕРНО и ведёт страну к гибели. Абсолютное большинство моих латышских соотечественников не бывали в современной России, не видели её живых городов. Но это большинство убеждено, что россияне живут в голоде, отсталости и ненависти к собственным властям… В это принято верить без доказательств.
Польские и балтийские политики ожидают, что распад России произойдёт так же неожиданно и малозатратно для Запада, как произошёл в своё время распад СССР. Конечно, в их ожиданиях больше мистики, чем трезвого расчёта. Однако к вере в политике стоит относиться серьёзно. Она иногда меняет всё. Исторические процессы вообще не основываются на рациональном расчёте. В истории регулярно происходят неожиданные повороты — типа нынешней пандемии коронавируса или «холодной гражданской войны» в США. Кто бы ещё десять лет назад мог подумать, что такое возможно? Однако, кроме веры в самоликвидацию российского государства, балтийские и польские политики не прекращают делать практические шаги для ослабления России.
— Что именно вы имеете в виду?
— Я имею в виду не только и сколько экономические санкции, призванные настроить экономическую элиту РФ против её властей, но постоянное натравливание Западной Европы и Америки на Россию. То, что в России обычно склонны воспринимать как антироссийскую политику больших держав, скажем развертывание вооруженных сил НАТО у границ с Россией, на самом деле часто является следствием дипломатических усилий Польши и Балтии. Про такие ситуации говорят: «Хвост виляет собакой». Зададимся неполиткорректным вопросом: а, если Российская Федерация вдруг добровольно разоружается, отказывается от ядерного оружия и «отпускает на волю» (принудительно отсоединяет) «нерусские» национальные республики, изменит ли это отношение Балтии и Польши к съёжившемуся и ослабевшему российскому государству? Я убеждён, что нет. Никакого общего будущего у Балтии и России и в таком случае не возникает. Мы хорошо помним, что российские демократы поколения Ельцина были уважаемыми союзниками для Балтии только до момента распада СССР. После этого демократическая Россия стала объектом для жесточайшей травли в СМИ и парламентах Балтийских стран. Пока Россия, будь она монархической, советской или демократической, несёт в себе идею единого государства русского народа и включает в себя как минимум земли, населённые этническими русскими, — она остаётся региональным конкурентом для Польши и для следующей в её фарватере Балтии.
— Тогда зададим ещё более неполиткорректный вопрос: а если собственно русская земля вдруг разделится на «удельные княжества» по границам, скажем, федеральных округов или даже областей, это как-то изменит отношение Польши и Балтии к России?
— Нет, никакого общего будущего не возникает и в этом случае. Экзистенциальной угрозой и постоянным раздражителем в таком случае остаётся русская культура, которая не только несёт в себе угрозу реинтеграции русских земель в единое государство, но и по многим причинам вызывает негативные чувства у значительной части населения Польши и Балтии. Именно эти два мотива — страх перед реинтеграцией земель, населённых русскими, и непереносимость русской культуры заставляет, скажем, правящие партии той же Латвии настаивать на полной насильственной ассимиляции латвийского русского меньшинства.
— Есть ли вариант развития событий, при котором у Польши и Прибалтики может возникнуть видение общего будущего по отношению к народу Российской Федерации?
— Да, есть, но он выглядит крайне оскорбительным для россиян. Это вариант дезинтеграции России с образованием множества слабых государств, основанных на «нерусской» идентичности. Как это возможно? Как возможно, чтобы население, скажем, Ростовской и Новгородской областей вдруг объявило себя жертвами «московской оккупации» и ввело бы вместо русского в официальный оборот какой-нибудь воссозданный из небытия мёртвый язык? В мире всё возможно, а этническая идентичность имеет в большей степени характер политических убеждений, а значит, способна меняться даже за время жизни одного поколения. Например, европейские евреи после переселения в Израиль отказались от культуры, основанной на идише, и за несколько десятилетий полностью перешли на иврит. Современная Восточная Украина ещё тридцать лет назад была образцовым оплотом советской идентичности, основанной на русском языке и общей истории, а сейчас при минимальном сопротивлении перенимает западноукраинскую идентичность и украинский язык. События в охваченной протестами Беларуси тоже пока имеют лишь один устойчивый сценарий — после добровольного или не очень, быстрого или отложенного ухода Лукашенко — к власти приходят националисты и выдавливают из жизни страны русский язык по примеру Украины и Латвии.
— Какие же выводы нужно сделать россиянам?
— Претензии западных соседей к России связаны не с качеством демократии в РФ, а с наличием русского государства как такового. Цена дружбы с Польшей и Балтией — слишком высока, чтобы даже пытаться её заплатить. В этом случае пришлось бы принести в жертву своё государство и пойти по пути Украины — разрушить промышленность, открыть рынки, лишиться части человеческого капитала, сменить идентичность и согласиться на постоянный менторский, назидательный тон со стороны западных соседей. Никаких равных и взаимоуважительных отношений с Польшей, Литвой и Латвией у России не может быть даже ценой сдачи всего и вся. С Германией и Францией рациональные отношения, основанные на тактической выгоде, возможны. А вот с ближайшими конкурентами за влияние на Восточно-Европейской равнине возможен лишь минимальный набор связей — типа визового режима и совместного обустройства границы.
— И как долго продлится великая вражда, замешанная на ожидании гибели соседа?
— Ответ на этот вопрос лежит в плоскости веры. Можно предполагать, что если Россия выдержит напор, то через лет пятьдесят польские и балтийские элиты устанут ждать распада РФ и согласятся с каким-то вариантом вынужденного добрососедства. Но это, конечно же, при условии, что не произойдёт какого-то глобального или локального потрясения, которое обнулит все очевидные сценарии.